Аркадий Аверченко (1881 - 1925) прожил короткую, но яркую жизнь. Уже  современники называли его «королем смеха» или «королем юмора».

Начиналось же все так. В 1907 году в Петербург из Харькова приехал никому не известный автор, который предложил свои рассказы журналу «Стрекоза». Они оказались интересными, несмотря на то, что Аверченко не имел не только литературного, но и начального образования.

А в 1908 году Аверченко начал издавать свой журнал «Сатирикон», который сразу выбился в лидеры среди юмористических журналов.
В успех «Сатирикона» большую лепту внес сам Аверченко. Он был и редактором, и основным  автором, и душой редакционной семьи.
Одним из сотрудников журнала была Надежда Тэффи, которую читатели называли королевой юмора. Так в одном журнале сошлись дороги двух лучших юмористов начала 20 века.

 Писал Аверченко много. Когда его спрашивали, как ему это удается, он отвечал: «Я пишу только в тех случаях, когда мне весело. Мне часто весело. Значит, я часто пишу». Вот такой это был человек – с солнцем в крови.

  С 1910 по 1913 годы Аверченко издал  20 сборников рассказов! А какие замечательные названия у этих сборников: « Веселые устрицы», «Зайчики на стене», «Одесские рассказы»…

Номера «Сатирикона» и книги Аркадия Аверченко раскупались охотно.
Каждый находил для себя в рассказах Аверченко то, что ему было интересно. Автор писал об общественной жизни и  быте, о взрослых и  детях, о любви, искусстве и многом другом.

Рассказы писателя также ценили за хороший вкус.  Избегая пошлости и тривиальности, он писал весело и остроумно. Это был смех для смеха, так полезный для здоровья.

Заставить человека смеяться до слез очень трудно, поэтому интересно, какие приемы использовал  Аверченко для создания комического эффекта.

Небольшую подсказку нам дает сам писатель. Вот его рекомендации по написанию анекдотов.
1. Анекдот должен быть краток.
2. Блестящ по передаче.
3. В конце неожидан.

В анекдоте «Портрет» мы видим метод юмориста в действии.

«Однажды Твен и его приятель совершали загородную прогулку на велосипедах. По близорукости Твен налетел на какой-то предательский камень и покатился под откос вместе с велосипедом.
Его приятель, как завзятый спортсмен, первым долгом заинтересовался состоянием велосипеда.
Он крикнул сверху:
— Цела ли рама, дружище?
— Рама-то цела, — отвечал Твен из оврага… — Но зато портрет, кажется, вдребезги!»

Коротко? Блестяще? Неожиданно? Все так.


Многие считали, что этот анекдот придумал Марк Твен, а на самом деле его автор – Аверченко.

 По большому счету все короткие юмористические рассказы писателя подчиняются триединству анекдота.

Но если с краткостью и неожиданностью финала все понятно, то слово «блестящ» вызывает вопросы. А как сделать рассказ блестящим? Какой должна быть форма произведения?

Попробуем заглянуть в творческую мастерскую писателя.

При создании рассказов Аверченко берет или ситуацию, или черту характера, которые противоречат представлениям о норме.С помощью динамичного сюжета автор доводит ситуацию до алогизма,и нелепость становится очевидной.
 
Повествование обычно ведется от первого лица. Это создает ощущение достоверности описанных событий.

Так в рассказе «Рыцарь индустрии» повествование идет от лица героя-интеллигента.

Сюжет такой.  Добрый человек хочет помочь тому, кого выбросили из окна второго этажа. Он приглашает несчастного к себе домой. «Жертва» оказалась страховщиком и рекламным агентом.
 Скоро спаситель был не рад, что поддался порыву милосердия. Гость быстро оправился и настойчиво начал навязывать разные товары хозяину. Предлагалось все подряд: замок, ручка, револьвер, прибор, при использовании которого «всякие уши, как рукой снимет». 
 В конце концов бесцеремонный рыцарь рекламной индустрии довел хозяина до белого каления, и тот в состоянии аффекта выбросил агента в окно.
 С чего началось, тем и закончилось.

В этом рассказе хорошо видны излюбленные приемы Аверченко:

1.Кольцевая композиция.
2.Повторение ситуаций, которые с каждым разом становятся все абсурднее.
3.Неожиданный финал.

Вернемся к повествователю от первого лица.

В  рассказе «Функельман и сын» автор перевоплощается в еврейскую мать.
Со знакомыми одесскими интонациями женщина рассказывает о том, как она пыталась уберечь сына от участия в политике.
 Призвала на помощь мужа. Тот стал Мотю водить в кино, в цирк. Не помогло: юноша продолжал читать Кропоткина.
Тогда отец повел сына в бильярдную и кафешантан. Сработало. Про книги юноша забыл, но у обоих мужчин в карманах появились ажурные чулки.
 От греха подальше мама подложила под подушку сыну все того же Кропоткина.
 Кольцо сюжета замкнулось.
В этом рассказе хорошо виден прием градации, то есть развитие действия по восходящей.

В рассказе «Крыса на подносе» повествование ведется от лица героя-мстителя.
 Он наказывает псевдохудожников, которые свою мазню  выдают за новое искусство. Зритель мажет «новаторов» малиновым вареньем и говорит, что он тоже имеет право на самовыражение.
Излюбленный прием Аверченко, который называется гипербола, то есть преувеличение, здесь хорошо работает.

Повествование может вестись и от третьего лица.

В рассказе с очень удачным названием «Резная работа» описывается день хирурга.
 
 «В операционной кипит работа». Время от времени она прерывается тем, что ищут то ланцет, то катушку ниток, то марлю, которые оставили в желудках больных.
 Но больных не « порют» в расчете на то, что само «рассосется».
Заканчивается рассказ совсем курьезно: пропала фельдшерица и, видимо, тоже «рассосалась».
 
Подобные отступления от нормы, по мнению Аверченко, могут происходить только в мире взрослых.

 А вот дети у него непогрешимы.

В рассказе «Душистая гвоздика» он во всех детях видит ангелов, особенно в Любочке.
 Братишка молится, а она, Любочка, значит, стоит и ждет чего-то:
 "А ты говорю, что ж не молишься, чего ждешь?" - "А как же, говорит, я буду молиться, когда Боря уже молится? Ведь Бог сейчас его слушает… Не могу же я тоже лезть, когда Бог сейчас Борей занят!"

В конце рассказа Аверченко делает неожиданный для нас вывод:
«Была бы моя воля, я бы только детей и признавал за людей… Потому как взрослый человек почти сплошь – мерзавец…»
Здесь мы слышим какую-то странную для Аверченко-юмориста
интонацию.

Дело в том, что после победы большевиков в 1917 году Аверченко вынужден был эмигрировать в Константинополь, а затем в Прагу.

 Король в изгнании лишился своего литературного королевства, а вместе с ним  славы и достатка.

 Добрый юмор писателя сменился на злую сатиру в духе Салтыкова-Щедрина. Теперь для Аверченко существуют две краски: белая – это дореволюционная Россия, черная – советская Россия.

Даже названия сборников звучат по-другому: «Нечистая сила», «Смешное в страшном», «Дюжина ножей в спину революции», «Рассказы циника» и т.д.

В эмиграции пером Аверченко движет не любовь, а ненависть.
 
Но мастерство-то никуда не делось, поэтому рассказы этого периода все равно представляют интерес.

Разве не образно автор говорит о настоящем и будущем ребенка, пережившего годы революционных потрясений.

«По зеленой молодой травке ходят хамы в огромных тяжелых, сапожищах, подбитых гвоздями. Пройдут по ней, примнут ее.
Прошли — полежал, полежал примятый, полураздавленный стебелек, пригрел его луч солнца, и опять он приподнялся и под теплым дыханием дружеского ветерка шелестит о своем, о малом, о вечном.» («Трава, примятая сапогом»)

Рука мастера чувствуется и в изображении кризиса культуры советской России.

— Послушайте! Хоть вы и хозяин только мелочной лавочки, но, может быть, вы поймете вопль души старого русского интеллигента и снизойдете.
— А в чем дело?
— Слушайте… Ведь вам ваша вывеска на ночь, когда вы запираете лавку, не нужна? Дайте мне ее почитать на сон грядущий — не могу заснуть без чтения. А текст там очень любопытный — и мыло, и свечи, и сметана — обо всяком таком описано. Прочту — верну.
— Да все вы так говорите, что вернете. А намедни один тоже так-то вот — взял почитать доску от ящика с бисквитами Жоржа Бормана, да и зачитал. А там и картиночка, и буквы разные… У меня тоже, знаете ли, сын растет!.. («Эволюция русской книги»)

Вот такой теперь смех сквозь слезы.

Не мог Аркадий Аверченко жить в эмиграции, где знаменитая актриса, заслуженный генерал, известный писатель должны были скрывать свое славное прошлое, чтобы получить на чужбине место кухарки или швейцара.

 И в 1925 году сердце короля русского юмора остановилось. Ему было всего сорок четыре года.

Нерукотворным памятником Аркадию Аверченко  стали сорок четыре сборника его рассказов и экранизации произведений писателя-юмориста.

Читайте рассказы Аверченко, смейтесь. И будете здоровы.